Неизвестные и малоизвестные факты и документы
(Продолжение. Материалы цикла в № 172 от 13.09.2022 г., № 177 от 20.09.2022 г., № 182 от 27.09.2022 г., № 187 от 04.09.2022 г.)
Рассказывает Иван Антонович Булава, ветеран Енисейского речного пароходства:
«Вторым помощником капитана был выпускник судоводительского факультета Новосибирского института (НИИВТ) Александр Георгиевич Иванов – натура сверхактивная. Прекрасный организатор культмассовой работы среди туристов и пассажиров, он слабовато знал спецлоцию реки Енисей. Но капитан взял его вторым штурманом потому, что они хорошо знали друг друга: когда Владимир Петрович Минаев вышел на защиту диплома, Александр Георгиевич оказывал ему помощь в подготовке и выполнении дипломного проекта. В следующую навигацию Иванов был назначен старшим помощником капитана.
Однажды, после празднования Дня Военно-морского Флота, старший помощник прибыл на вахту в 4.00 утра и заявил, что за ночь в компании выпил три бутылки шампанского, не спал, но все равно чувствует себя превосходно.
– В таком случае, – заявил капитан, – я вас, Александр Георгиевич, к вахте допустить не могу. Идите отдыхать!
Произошел скандал – старпом оскорбил капитана нецензурной бранью и удалился с мостика. В тот же рейс, по настоянию капитана, Александра Георгиевича перевели на грузовой теплоход «Енисейск». Но, доработав на нем до конца навигации, он обратился в отдел кадров с заявлением о восстановлении его в качестве старшего помощника капитана теплохода «А. Матросов». Капитан Минаев против этого категорически возражал. На этой почве у Александра Георгиевича произошел нервный взрыв, или, по другому, обострение шизофрении. При каждом случае в общественном присутствии, когда можно было обратить на себя внимание, он начинал читать тут же сочиненные им стихи, декламировать философов и так далее. Учитывая его неадекватное поведение, медицинская комиссия не дала ему разрешение на плавание.
Все это время с Александром Георгиевичем Ивановым я поддерживал связь. Однажды он пришел ко мне домой за советом – что делать?
– Я докажу подтесовским медикам, что я здоров. Поеду в Красноярск на прием к главному врачу психоневрологического диспансера.
Я дал ему совет не делать этого и сказал:
– Езжай в деревню к родителям, месяц отдохни, успокойся и тогда без проблем пройдешь комиссию.
Немного помолчав, он заявил:
– Значит, и ты мне не веришь, что я здоров! Дай мне свою флотскую фуражку и не бойся – я тебе ее верну.
Он взял фуражку, тут же надел ее на голову, оглядел себя в зеркало и сказал:
– Поеду!
Фуражку я дождался от него месяца через два, уже в середине навигации, когда с туристами, следуя снизу, подошли к пристани Енисейск. На дебаркадере, улыбаясь во весь рот, с моей фуражкой в руках стоял Александр Георгиевич. Трудно себе представить, но это был живой скелет, лишь чертами лица похожий на него прежнего. Рядом с ним стоял мужчина крепкого телосложения, которого Александр Георгиевич представил как брата. Попросил довезти его до Красноярска. После размещения на судне он поведал мне свою одиссею.
На другой же день после нашего расставания, не вняв моему совету, он был уже в Красноярске. Это было воскресенье, и ждать до понедельника в таком состоянии он, естественно, не мог. Поехал в психоневрологический диспансер, но там его не приняли. Умудрился узнать адрес главного врача и поехал к нему домой, но тот оказался на даче. И вот, Александр Георгиевич, узнав, где находится его дача, уже вечером, но добрался до профессора. Калитка была закрыта, и он предстал перед хозяином дачи, преодолев забор. Профессор, как мог, успокоил Александра Георгиевича и сказал, куда ему следует прибыть завтра к 9.00 утра и что там ему выдадут все необходимые справки.
На другой день его поместили в палату для душевнобольных. Как он сам говорил, через день, наглядевшись на окружающую обстановку, он почувствовал себя совершенно здоровым и, уже не требуя никакой справки, просил только выпустить его отсюда. Но не тут-то было.
– Отходили меня дубинками, одели смирительную рубаху, и я затих. А дальше решил объявить голодовку. Через три дня меня перевели к выздоравливающим и объявили, что выпустить могут только в сопровождении близкого родственника, но совершенно с другой справкой. Вот и еду сейчас в сопровождении «брата» к себе домой, – закончил он свой рассказ.
На следующую навигацию Александр Георгиевич Иванов вернулся на теплоход «А. Матросов» в качестве второго штурмана, быть старшим помощником капитана он не захотел. К тому времени капитаном был назначен Генрих Марьянович Добкевич, который, посоветовавшись со мной, согласился взять Иванова вторым штурманом, а через год – старшим помощником капитана. К сожалению, свою карьеру на флоте Александр Георгиевич закончил неудачно. Случилось так, что у него снова сдали нервы, он оттаскал за волосы старшую проводницу и капитаном Добкевичем был окончательно изгнан из флота».
Книга Ивана Булавы читается легко и интересно. Автор прекрасно знает людей и обстоятельства, о которых пишет. Однако хорошего помаленьку, и на этом завершим цитирование.
Три колесных парохода
Теперь о колесных пароходах, которые носили имя А.М. Матросова. С Великими Луками они связь не поддерживали. Видимо, это происходило из-за не очень нужных ассоциаций. Архаичные колесники и советская действительность, правда, сочетались очень плохо. Иногда было лучше промолчать.
Например, в Бельском речном пароходстве (Уфа), до списания в мае 1961 года, числился «Александр Матросов», который был заложен еще в 1892 году на Воткинском заводе и построен в 1893-м по заказу И.В. Юрганова.
По реке Белой он ходил тогда под именем «Иван». Это был грузопассажирский пароход мощностью 260 л.с. Около 1912 г. прошел капитальный ремонт, когда была надстроена еще одна палуба.
Также у купца второй гильдии Ивана Васильевича Юрганова (1831-1908) имелись пароходы «Север», «Обвинец», они доставляли почту и товары в дальние селения по Печоре. Как сообщается, в Чердыни сохранилась усадьба Ивана Васильевича (ул. Соборная, 20,22). В комплекс усадьбы входят полукаменный двухэтажный дом и каменный «ренский погреб», где держали виноградные вина.
В начале 20 века здание «ренского погреба» купило уездное земство. В 1912-1923 годах в четырех комнатах разместились два музея: музей прикладных знаний имени А. С. Пушкина и музей древностей Общества любителей истории, археологии и этнографии Чердынского края.
Каким купцом был Юрганов. Не худшим, как минимум. В 1887 году он, например, пожертвовал 6 тыс. рублей на устройство иконостаса и стенной живописи церкви Преображения Господня, за что был пожалован золотой медалью на Станиславской ленте. А в 1903 году И.В. Юрганов купил за 7 тыс. рублей новый колокол для Спасо-Преображенского собора.
В 1918 году колесный пароход Юрганова «Иван» был переименован в «Ныроб». По названию поселка в Чердынском районе на севере Пермского края. Потом пароход переименовали в более революционное «Жан Жорес» и, наконец, в послевоенное время, до 1960-х годов пароход носил имя «Александр Матросов». Судно было списано и разрезано в мае 1961 года.
Два других колесных парохода «Александр Матросов» ходили по Оби и Северной Двине. Эти колесные паровые буксиры проекта 732 были спроектированы СКБ киевского завода «Ленинская Кузница». Проект утвердили 9 июня 1945 года. В 1948 году построен головной пароход проекта. Длина – 57,9 метра, ширина – 17,5 метра, высота борта – 2,4 метра, мощность – 400-500 л. с., автономность – 8 суток, скорость – 19 км/час, экипаж – 26 человек.
Работник Новосибирского речного пароходства Леонтий Ощепков рассказывал: «Капитаном я служил с 1951 по 1972 год. С тех пор работаю на берегу. Первым пароходом 732-го проекта в Новосибирске был «Александр Матросов». Все эти суда в основном приходили к нам с Тюменского ССЗ. Основная задача их была буксировка леса, которого в те годы отгружалось в зоне работы Западно-Сибирского пароходства по несколько миллионов тонн в год».
Датой постройки «Александра Матросова», который трудился в Обском речном пароходстве, значится 1949 год. Построено судно было на Тюменском заводе (п/я № 45). Списан в октябре 1973 года.
Что касается людей этого судна, то известны: капитан Манаков Семён Демьянович (в 50-е г. осваивал на этом судне метод толкания); штурман Смирнов Юрий Христофорович (1951), капитан Заика Константин (1955), радист Перевалов Николай Афанасьевич (1955); 1-й шт. Косихин Валентин Егорович (1965).
Еще один пароход 732 проекта был построен на Пермском судостроительном заводе «Кама», ССЗ № 344, строительный номер 323. Датой постройки обозначено 9 мая 1949 года. Этот пароход «Александр Матросов» был приписан к Великому Устюгу, владелец – Северное речное пароходство.
Этот колесный пароход продержался на плаву дольше всех. Его разрезали лишь в январе 1978 года.
Передала Финляндия
И на десерт совсем уже экзотическая история. По заказу Германии Финляндия на верфи Oy Crichton-Vulcan в Турку построила три морских теплохода под рабочими названиями Seelichter («Морские огни»), №№ 29-31.
Тем временем Советский Союза победил в Великой Отечественной войне, и суда достались победителю. Теплоходы назвали «Капитан Гастелло», «Александр Матросов» и «Олег Кошевой». Причем «Олег Кошевой» затонул уже 20 февраля 1946 года. Официально считается, что виной тому – зимний шторм.
Непосредственно «Александр Матросов» (еще как Seelichter-30) был заложен 30 октября 1942 года, спущен на воду 17 апреля 1943 года, построен 7 ноября 1945 года. Судно некоторое время находилось в Ленинграде, потом с портом приписки Архангельск трудилось в Северном морском пароходстве до декабря 1969 года, чтобы в 1970-м быть утилизированным в Гамбурге.
В советское время об этом теплоходе финского производства тоже предпочитали молчать, как и о колесных пароходах. Чтобы избегать ненужных подробностей и ассоциаций.
Всего же в истории насчитывается семь пароходов и теплоходов с именем «Александра Матросова». Три судна более известных и четыре – известных менее.
Не прервалась бы традиция в 2025 году…
Подготовил А. КАНАВЩИКОВ