24 июля свой 70-летний юбилей отметил советник главы Великих Лук, старший советник юстиции, член Союза писателей России Юрий Викторович Ишков – весьма известный в нашем городе человек. Это событие было отмечено искренними поздравлениями его многочисленных коллег и друзей.
В частности, председатель правления Псковского регионального отделения Союза писателей России И. А. Смолькин отметил в своей приветственной телеграмме: «…Замечательный русский поэт, талант которого расцвел на благословенной Псковской – Великолукской земле и доселе радует своей живительной силой, яркостью, красотой друзей, земляков и коллег по перу!
Дорогой Юрий Викторович! Пусть творчество Ваше и далее, как цельбоносный приток, вливается в полноводную реку русской литературы, служит подспорьем и образцом начинающим авторам, воспитывает любовь к Отечеству, русскому языку, русской культуре у подрастающих поколений!
Здоровья Вам, благополучия и вдохновения на многая и благая лета!»
Тогда же состоялся большой разговор с Юрием Викторовичем. Не секрет, что чем значительнее человек, тем менее он принадлежит себе. И тем более каждое его личное событие становится событием общим.
– Фамилия у вас, скажем так, известная. Сразу вспоминается министр рыбной промышленности СССР Ишков. Непростая фамилия…
– Фамилия курская. В Курской области Ишкóвых достаточно много. Только почему-то они там называют друг друга с ударением на первый слог. Хотя русская словесность требует произношения с ударением на второй слог.
– Отец – курский, а мать?
– Мать – сибирячка. Она из Барнаула. Отец, Виктор Михайлович, был участником Великой Отечественной войны, дошёл до Берлина.
– Где он воевал?
– Был призван в армию в Ташкенте. Направили учиться в Харьковское военно-медицинское училище, находившееся в Ашхабаде. Получил звание младшего лейтенанта и в 1944-м был направлен на 1-й Белорусский фронт, которым командовал К. К. Рокоссовский. Участвовал в работе по концлагерю Азаричи, когда стало ясно, что отступающие немцы целенаправленно заразили узников сыпным тифом.
Потом служил в 31-м батальоне спецвойск, отвечая за огнемёты и маскировочные дымы. Награждён медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», орденом Отечественной войны II степени, другими наградами.
Отец был удивительный человек. Вот эта его природная стойкость, видимо, и помогла остаться в живых во время войны. Затем с боевыми наградами он вместе с отцом своим, тоже фронтовиком, поскольку формировался тогда Ташкентский медицинский институт, был направлен туда преподавателем. И там он встретил маму – Людмилу Ивановну Казакову, которая стала Ишковой.
После окончания мединститута отца взяли в систему Средмаша, которая работала на оборонку, и он был направлен в медсанчасть в очень засекреченный город Майли-Сай Киргизской ССР. В горах, сейчас об этом уже можно говорить, был рудник по добыче урановой руды.
В том городе я и родился. Прямо среди огромных Тянь-Шаньских гор. По закрытии рудника отец был переведён в Чкаловск, относившийся к той же системе, но расположенный в Таджикистане. Там функционировал комбинат, опять-таки сегодня об этом можно говорить, по обогащению урана. Именно этот комбинат дал первый уран для первого атомного оружия Советского Союза.
Там я окончил школу и в 1971 году вслед за старшим братом (нас трое братьев) поступил на факультет русского языка и литературы Ленинабадского государственного педагогического института им. В. И. Ленина, который успешно окончил. Далее работал учителем средней школы.
– Где именно?
– В посёлке Актеппа Науского района. Оттуда ушёл в армию. Вернулся и поступил в Душанбе на юридический факультет Таджикского государственного университета им. В. И. Ленина.
– Подождите. В каких войсках служили и какая связь филологического и юридического факультетов?
– Служил в спецназе внутренних войск. Закалила, конечно, служба – не то слово… Уходил в армию романтиком, а вернулся совсем другим человеком. Жена сразу заметила, в то время я уже был женат, что я из мальчишки стал другим. Работать пошёл в подразделение судебных исполнителей Ленинабадского городского суда, а ночами учился.
И в 1980 году, когда мне было уже присвоено офицерское звание, был поднят на два года в Вооружённые силы, потому что это были времена Афганистана, когда поднимали офицеров из запаса.
Отслужил, вернулся и продолжил учёбу. Пришлось брать академический отпуск в связи со службой.
– Служили где?
– В Краснознамённом Средне-Азиатском военном округе. А после службы, чтобы окончить университет, не выбирая дальнейшую профессию, я снова вернулся в школу, расположенную недалеко от Чкаловска. Там работал, с отличием сдал госэкзамены. И уже на государственном экзамене был приглашён в органы прокуратуры.
– Юрий Викторович, но как всё-таки быть с факультетами? Зачем надо было филологический оканчивать, когда можно было сразу поступить на юрфак?
– Я на это всегда отвечаю следующим образом. Именно филологический факультет был представлен когортой блестящих преподавателей. Это были имена! Древнерусскую литературу вел Мазунин. Современный русский язык – Долин. Я до сих пор нахожу в интернете воспоминания об этих профессионалах. Вспоминаю их и многих других с великой благодарностью.
Если бы я не окончил этот факультет, наверное, я бы и на юридический не поступил, а если бы поступил, то было бы потом много труднее. Филология помогла мне войти в юриспруденцию, в понимание законодательства, научила слышать нюансы слов, формулировок, их оттенки.
– Итак, прокуратура…
– С июля 1985 года работал помощником прокурора Душанбе, прокурором отдела общего надзора, прокурором отдела кадров прокуратуры Таджикской ССР. В 90-е годы входил в оперативно-следственную группу по расследованию массовых беспорядков, это были попытки, так скажем, государственного переворота в Душанбе. В конечном итоге 273 лица, совершивших преступления, были задержаны. В двух словах не описать, что там творилось, но это есть в интернете, кому интересно.
И в 1990 году, когда практически основная работа была завершена, Генеральной прокуратурой СССР был предложен перевод. Было предложено несколько областей, и я выбрал Псковскую область.
– Как этот выбор состоялся? Случайно?
– Наверное, всё по судьбе происходит.
– Судьба, понятно. Но был ведь и какой-то толчок?
– Да. В Генеральной прокуратуре, когда разговаривал, предлагалась и Владимирская область, Ярославская, Костромская, в общем, Золотое кольцо, сама Москва и центральный аппарат прокуратуры РСФСР, от чего я отказывался. По разным причинам. Тогда уже трое детей было. И мне предложили Псковщину. Одна из сотрудниц центрального аппарата сказала: «Знаете, я приехала из Псковской области, была по служебным вопросам, там чудесная природа».
В тот же вечер я сел в поезд и приехал в Псков. Когда я вышел на вокзале и дальше проехал на автобусе до прокуратуры области, то сам удивился увиденному. Я был очень загоревший, все на меня оглядывались, а я видел очень привлекательных людей и понимал: это – моё.
Это был июнь. Я любовался природой, лесами, туманом, людьми… Так и созрело решение.
Пока шли документы на назначение прокурором Куньинского района, работал прокурором отдела уголовно-судебного надзора прокуратуры Псковской области. Затем – назначение. И потом из этого района никуда не соглашался уезжать! Говорил: «Так и знайте, я свои берёзки ни на что менять не хочу».
Удивительное было время. Трудное, 90-е годы, но важное, когда от каждого человека зависело, каким будет мир вокруг.
– В районе проработали 15 лет, но всё-таки переехали в 2004-м в Великие Луки.
– Генеральным прокурором был назначен. Я тоже возражал, но мне напомнили о служебном долге. Прокурор области Н.Н. Лепихин, когда именно об этом начался разговор, напомнил, что два года тому назад он спросил: «Если очень понадобится, согласишься?», и я согласился. А дал слово – держи.
А после окончания службы поступило предложение стать советником главы города. Согласился, считая это продолжением службы государству и Отечеству, пусть это громко прозвучит…
– Так оно и есть!
– Это серьёзно. За столько лет службы формируется соответствующая психологическая система, мировоззрение, характер. Вот так по сегодняшний день и работаю. Конечно, юбилей, который состоялся, не скажу, что он подверг что-то из моей жизни сомнениям. Он абсолютно не пугает, потому что отцовская стойкость передалась, а жизнь всегда делает нас мудрее, самокритичнее, не позволяет оглядываться на возрастную планку. Я – в работе, я – в спорте… Это всё ставит новые задачи.
– А насколько для вас литература важна?
– Как жизнь. Я где-то вычитал такое пожелание: Россия очень талантливая, поэтому пишите стихи только тогда, когда вы не писать не можете.
– Юрий Викторович, а когда проза появится? О проекте «Записки прокурора» мы говорим лет десять минимум.
– Действительно, за период служения государству столько событий произошло, а самое главное: столько судеб увидел. И, конечно, задумки прозаических произведений есть, но поэзия перебивает. Для прозы времени больше нужно. И побеждает поэзия – квинтэссенция слов.
Приятно было, когда после выступления подошёл отставник и попросил ещё прочитать. По таким именно моментам и видишь, что время, которое мы отдаём созданию литературных произведений, очень ценно.
– Такая большая жизнь. Такой разброс интересов. Мастер спорта по фехтованию, профессиональный гитарист… Никогда не было ощущения, что где-то свернули не туда, не на ту развилку дороги?
– Спокойно очень отнёсся к юбилею. Как, впрочем, и к предыдущему. Жизнь идёт своим чередом. И я иду вперёд, вслед за ней. Подумал сейчас: отрадно, что меня те, кто знает, в основном воспринимают не как экс-прокурора, а как автора стихов, как человека.
– Человека на своём месте, скажем так.
– Да. Вспоминаю, у бабушки моей Анастасии Михайловны была удивительная курская фамилия Слащёва. И она очень любила литературу, поэзию. И она мне читала, я ещё и в школу не ходил, стихотворения Кольцова, которыми, когда я уже стал подрастать, зачитывался. А как можно равнодушно слушать Окуджаву и других творцов выдающейся поэзии?!
– А как музыка?
– Я долго был в музыке. Даже выбор был. Тоже благодаря тем людям, которые мне встречались. Встретился человек, который внимательно отнёсся к мальчишеским бреньканьям на гитаре. Он работал во Дворце пионеров и оказался учеником Иванова-Крамского. Показал совершенно новый образец владения инструментом. И я почти два года учился у него. В результате вошёл в музыку как соло-гитарист и вокалист довольно известной группы того времени.
– Какой и где?
– Играл на всесоюзном фестивале, где, кстати, и лауреатство завоёвывал. Играл на очень хорошей по тем временам немецкой гитаре в «ЛеГах»… Это аббревиатура от «Ленинабадские Гитары». Играл также в очень сильном составе – «Искатели». Создавал песни. Но всегда сам понимал, что наиболее близка душе и сердцу лирика. В музыке, как и в поэзии, основа – поэтическая. И если она надлежащая, истинно русская, то русской душе такое творчество близко. Что-то просто звучит, а настоящее – в душу проникает.
– Русская душа, а публиковались в США. Нет противоречия?
– Предложил журнал «ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»). Тогда у меня уже много было публикаций в коллективных сборниках, а у этого русскоязычного журнала был поэтический блок. Мне пояснили, что в США живёт огромное количество русских, которые волею судьбы там оказались, а «ЗОЖ» выходит в 38 штатах. Тогда я особенно понял ответственность за каждое слово. Там была аудитория, которая или оценит, или отругает. Но ни одного критического отклика не поступило.
– Могли ли пройти мимо литературы? Ограничиться музыкой, каким-то общим интересом к художественному слову?
– Мимо – нет. Вплоть до того, что огромная библиотека дома была. Порядка трёх тысяч книг. Собрания сочинений… Сейчас книги у старшего брата. Он работал корреспондентом газеты «Ленинабадская правда», в республиканской «Комсомольской правде», а потом переехал с семьёй и нашими родителями под Курск, где отец родился, и до пенсии работал учителем литературы в школе.
Всё в нашей семье как-то складывалось всегда чётко и логично. Внешне, может, выглядело что-то сложно, но только внешне. Если где-то промахнулся, то и в промахах получалась логика. Мама говорила, что из всех троих он – сталь, и показывала на меня. Мы ещё мальчишками были, а мама доказывала: ещё убедитесь. С тех пор постоянно ловлю себя на мысли, что нет равнодушия, переживаю за каждое дело или слово, что сделал или сказал.
Оглядываясь назад, не хочу говорить «Если бы жизнь начать сначала…» (что значит, «сначала»?!). Я понял, что если тебя судьба ведёт тем путём, по которому ты идёшь, то это – правильно! А если судьбу дёргаешь…
– Судьба и на печке найдёт.
– Она вернёт всё на круги своя.
– Будешь ходить по спирали, пока не сделаешь то, что должен сделать.
– Да. Но судьба ещё и предначертана. И никто меня не убедит в обратном. Отвечать приходится за всё: за обещания, за слово, за то дело, которое делаешь. И в этих реакциях – мы. Какие есть.
А. КАНАВЩИКОВ