На войне, к сожалению, дело не ограничивается одними наградами и славой. За свой выбор всегда приходится платить, и часто эта цена бывает предельной. Абсолютной. Так в полной мере получилось у Станислава Федотова. Разведчика с позывным «Абсолют», геройски погибшего 17 февраля на рубеже Кременная – Сватово.
Чечня и ОМОН
Когда немного улеглась боль от потери, состоялся разговор с супругой Станислава Александровича, великолучанина и глубоко верующего человека.
– Ксения, давайте по порядку. С самого начала.
– Родился в д. Зяблики Костромской области 22 марта в 1974 году. Учился в Опочецком ПТУ на сварщика. В армии служил матросом-электриком в Ленинградском военном округе. Пошел по контракту на первую чеченскую войну. Потом искал себя. И сварщиком был, и разнорабочим, и оператором станков с ЧПУ… Как говорил, хотелось быть нужным людям.
Душевное спокойствие появилось, когда устроился в Петербурге в ОМОН. Милиционер-боец, командир отделения 4-го оперативного батальона ОМОН ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
– Чем вашему мужу запомнилось то время?
– Много общался с людьми. Рассказывал об охране икон, которые привозили в Россию. Рассказывал о перевозках, когда приходилось конвоировать приговоренных к пожизненному. Он всегда старался разговаривать с людьми. Для него не было понятия чужой боли и чужой беды. Все – глубоко личное.
От работы попал и на вторую чеченскую. И уже после второй чеченской войны стал часто ходить в храм. Ну, как ходить? Он говорил, не ходить, а заходить: «Зайду, поставлю свечку, может быть, напишу записку и уйду».
Потом он хотел переводиться из одного отдела в другой, не знал, что ему делать. Я хорошо помню, как пришел в храм, и мимо идет батюшка. Стас сам завел разговор о том, что тревожит. Батюшка говорит: «Господь все управит. Ты поставь свечки Божией Матери, Николаю Чудотворцу». Стас постоял, поставил свечку. Служба шла, достоял ее до конца и только тогда ушел. Это было еще в Санкт-Петербурге.
До повестки
В Великие Луки С.А. Федотов перевелся в 2012 году. Полицейский-кинолог, оперуполномоченный группы по раскрытию разбоев и грабежей отдела уголовного розыска, оперуполномоченный отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков…
Последняя его деятельность – в районном отделе уголовного розыска. Федотов всегда выбирал, где сложнее. Отсюда в звании капитана ушел на пенсию.
Ксения рассказывает:
– Побыл немного на пенсии. Немножко совсем. Пригласили в «Кабош», в охрану. Впрочем, и пригласили, и сам хотел работать.
Думал, что на пенсии будет сидеть, и никуда его не будет тянуть. Не получилось, говорил: «Не могу, я должен помогать людям. Каждый день я должен». Говорю: «Ты же ушел на пенсию».
А потом узнаю, что он тихонечко все равно ездил в Псков, когда нужно было охранять школы в Луганской области. Они уезжали на месяц в командировку, через месяц приезжали. Он туда ездил, а мне ничего не говорил.
Я как-то не выдержала: «Куда ты ездишь?» Отвечает: «Кое-какие бумаги в Пскове надо забрать». А уже позже, когда все это (СВО – А. К.) началось, он меня вдруг спрашивает: «А мне повестка не приходила?»
«Зачем тебе повестка должна прийти?». – «Должна прийти». – «Почему?» – «Понимаешь, я был в горячих точках, я ходил, сейчас такое неспокойное время, я должен быть». – «Прекрати! Тебе 48 лет, куда пойдешь!» – «Нет, у меня такой послужной список, я пойду».
Почтовый ящик он без конца проверял. Потом в один из дней я прихожу с работы, и, хорошо помню, он сидит и говорит: «Мне пришла повестка». Я не поверила. Он мне дал повестку посмотреть. Стояла дата «27 сентября».
«Почему?» «Не хватает специалистов, идет набор, я пойду». Я позвонила в военкомат, там подтвердили. Повестка была на 27, но он пошел в военкомат, переписал на 30-е, чтобы нам собраться.
Дано имя
– Знаете, а у него позывной «Абсолют» был, – говорит Ксения.
– А имя Анастасий как появилось?
– В Великих Луках верующие люди часто называли Станислава Анастасием. И о. Антоний Татаринцев, и прихожане.
– Имя у него Стас. А когда крестили, тогда это не приветствовалось, отец покрестил тайно, вот новое имя и получил.
– Каким он был ребенком?
– Хоть и часто болел, но был упертым. Если нужно, уходил из садика, сам решал, что ему делать, как делать. И мама говорит, что никогда не сидел на месте.
– С греческого Анастасий – воскресший. Обязывающее имя…
– Он и был всегда таким – на пределе, по максимуму. Внутренне всегда знала, что пойдет воевать.
Когда решение ехать состоялось, батюшка дал благословение. Мы покупали одежду, все, что нужно. Он попал в Тверскую область и уже когда был при части, я звоню, говорю: «Все ездят, я тоже приеду». Он отвечает: «Ты не приезжай. Ты приедешь, у меня будет душа рваться, я уже привык, и все нормально». Оттуда он мне звонил, говорил: «Чувствую, что мне спокойно, что война не может пройти без меня». Из Тверской области потом их перебросили в Луганск.
На прощанье
Вскоре перевелся в разведку. Там уже погибали люди, но родным он об этом не говорил. Он реже и реже стал выходить на связь, потом сказал, что они были в ДНР. Под Кременной. Там и погиб в ночь с 16 на 17 февраля 2023 года.
– За две недели мне позвонил, – вспоминает Ксения, – что пришли с передовой, все грязные, голодные, что сразу за телефон: «Не знаю, сколько нам дадут поспать, но, думаю, дня два буду здесь, потом я еще позвоню».
И вечером он мне позвонил. Сказал, что разговор будет неприятный: «Ты должна понимать, что мы не на курорте. Идет война, погибают люди, и я должен тебе сказать, что если я не приеду, значит, ты должна четко понимать, что о. Антоний – это мой духовник, он должен меня отпевать и все должно быть, как положено. Я воюю за Россию, за бабушек, дедушек…».
Рассказывал: «Идем, и бабушки стоят на коленях, молятся. То, что рассказывали местные жители о том, что делали с ними украинцы, я не могу ни описать, ни пересказать тебе. Это такой ужас, какой они перетерпели, и если те придут к нам, это будет все, поэтому я не хочу, чтобы они приходили в мой дом, к моей семье, к моей матери, к людям! Я буду землю грызть и буду здесь, только бы не пришли».
И еще он мне сказал, что «ты должна привыкнуть к той мысли, что всякое может быть. Я могу и не приехать назад. Мы не будем больше об этом говорить, просто знай».
10 февраля он мне позвонил, сказал, что идут серьезные бои. А 11-го приехали ребята, которые возят гуманитарную помощь. Я тогда отправляла много всего, прихожане храма в Русаново собирали, я собирала.
– Что отправляли?
– Вплоть до бензина. Отправляли все, что может пригодиться…
А 14 числа мне позвонил Игорь, который возит помощь, и сообщил, что их группа ушла и не вернулась.
Звонки оттуда
Следующий звонок раздался 16-го. С.А. Федотов сказал: «Идут бои, я не знаю, как будет со связью. Нас могут вычислить по звонку, можем пострадать, поэтому не могу говорить. Дома все в порядке?» – «Да, все в порядке». «Хотел твой голос услышать. А еще хочу съездить на Родину, когда приеду. Мы туда съездим в отпуске». – «Хорошо».
– Мы с ним так поговорили, – рассказывает Ксения, – он добавил: «Береги себя». Он старался, чтобы я не переживала. 16-го днем он мне позвонил, а вечером они пошли в наступление. А 17-го утром он погиб, в 8 часов утра.
Позвонили 19-го. Звонил командир. Я это знаю точно, потому что раньше нужно было прислать фотографию. Я ее отправляла командиру. За две недели до гибели их представили к медали «За отвагу». Но получить ее он так и не смог. Он мне только сказал: «Мы будем награждены, может, тебе военкомат принесет, может, я приеду в отпуск».
Сказал, что 22-го у него день рождения и его первого поставили на отпуск.
В ту ночь я ничего не знала. Мне не спалось, хотя внутри было спокойно. Как о. Антоний говорит: «Он был верующий человек, поэтому смятения в душе никакого не было. И у него никакого беспокойства не было, и у вас». Ни у меня, ни у мамы не было предчувствия, что что-то произойдет. И даже когда уже узнали, было понимание, что нет человека, но внутри все было спокойно.
Святой в роду
Интересно, что на войне он познакомился с Захарием, с которым подружился. У них 10 лет разницы, Захарий не пил, не курил, как и мой. Они подолгу разговаривали. И говорили, что у Захария в роду есть святой. Они очень любили об этом разговаривать.
– Они там встретились?
– Там. Когда началось наступление, получилось так, что какой-то парень из другой бригады прибежал, и его ранило. Стас его оттащил.
«А потом, когда начали из минометов нас накрывать, он увидел, что летит, схватил меня и оттолкнул, – говорил Захарий. – Я отлетел, и у меня только осколочные ранения. Ноги посекло, два осколка под почкой, один оско-
лок – в голову. Когда ко мне подскочил врач, тот тоже был ранен».
Захария уносили, тот поднял голову и видел, как командир подполз и говорит: «Двухсотый». В голове крутилось: «Стас был рядом со мной, он меня оттолкнул, а у него ранение в голову. Значит, двухсотый – это он?!»
Исповедались и причастились
Захария увезли в Москву в госпиталь им. Бурденко. Ксении он напишет ночью 18-го числа: «Можете мне дать номер Стаса, я хочу позвонить ему». – «А ты что, его не видел?» – «Я его видел с утра, с ним было все в порядке. Просто я попал в госпиталь». – «А что с тобой случилось?» – «Сильно подвернул ногу». – «Захарий, мне сказали, что Стас погиб». – «Кто сказал?» – «Представился позывной «Волкодав». – «Да, это наш командир». – «Я тебе номер телефона скину». – «Да, это его номер, ошибки нет». – «Ксения, он погиб. Когда меня уносили, я боялся, что ошибся. Он меня спас, а сам погиб».
Захарий звонил и плакал в голос. У Захария матери и отца нет, братья – двоюродные. Говорил Ксении: «Ты можешь мне звонить, я, как могу, буду поддерживать». Та позвонила о. Антонию: «Есть такой парень». – «Будем молиться о нем, для чего-то же Анастасий спас его».
У Захария было четыре операции. Контузия, левое ухо не слышит. А еще Захарий рассказывал, что незадолго до боя были в городе, зашли в храм, исповедались и причастились. Это за два дня до гибели.
А когда ходили в разведку, то была там бабушка Татьяна. Она пекла русским солдатам хлеб.
– Молюсь о ней, – говорил С.А. Федотов, – записки будешь подавать, помни, что такая есть. Она жертвует собой.
Однажды Стас рассказывал: «Бой был, мы сидели в ямах по три человека. Во-первых, согреться зимой. Во-вторых, спрятаться. И в-третьих, если нас накроют, то не всех.
Я вижу, что-то светится. Я туда пополз, смотрю: там чей-то рваный молитвослов и деревянный крестик. А на крестике распятие светится! Я поднял его и взял.
Потом мы пошли в разведку и нашли у украинцев особые бинты: если кровотечение, то заматываешь руку, больше перебинтовывать не надо, бинт растворяется, а кровотечение останавливается. Бинтов набрал.
Когда товарища одного ранило, бинты засунули в рану, и Пашка из Пскова жив остался. Врач подтвердил, что бинты помогли. Я нашел крестик, и первая мысль: Господь с нами!
Сын батюшки пришел в полк. И я так обрадовался, что мы теперь под Богом. И знаки даются».
Внутренний выбор
– 19-го я была на смене, – вспоминает супруга, – и утром, в полдесятого, раздался звонок. Смотрю – командир. Я его в телефон и записала так «командир».
«Здравствуйте! Разговор будет неприятный, можете присесть?» – «Да, могу». Командир говорит: «Ваш муж погиб».
У меня началась истерика. Слышу: «Мне тяжело звонить и это говорить, но он погиб в 8 утра 17 числа. Его вам доставят, но когда привезут, сказать не могу».
Командир перезвонил мне 23 февраля. Сказал, что «вечером перед тем днем, когда мы уходили, мы сели и записали номера всех телефонов. Это было наше решение: кто останется жив – будет звонить родственникам. И это приказ. Если я погибну, тоже звоните. Она поплачет, но она успокоится, потом начнет понимать, что ей делать».
И я долго крутила в голове, не понимала, к чему он это сказал. Почему я должна понимать, что мне делать? И только потом…
Командир мне позже написал, уже 24-го числа: «Все, что при нем было, я отправил: бутылочка со святой водой, четки, маленький молитвослов, деревянный крестик». И добавил: «Я был на опознании, я сам лично отнес его на точку. Привыкайте к мысли, что он погиб. Он погиб, как герой».
А через три месяца Ксения узнала, как именно муж попал на войну. Узнала случайно.
– Его друг позвонил: «Переживаю. Зачем ему нужна была эта война?» – «Нет. У него была повестка». – «Ему 48 лет, пенсионер МВД. Какая повестка?! Ксения, он, наверное, тебе не сказал?».
Друг привел слова Стаса: «Я понимаю, что это моя последняя война, но я не смог бы сидеть на диване». Военком Р.В. Сукманов рассказывал, что муж один раз пришел – он его прогнал, второй раз – прогнал. В третий раз тот сказал военкому: «Я не уйду, пока не выпишешь мне повестку. Там идет война, я должен быть там». Военком пошел на уступки, подписал.
Руслан Вячеславович говорит: «Это – подвиг. Добровольцами во все времена идут немногие, особенно сейчас. Я всегда был в нем уверен и по жизни, и по работе».
Долг и честь
Бойцы говорят, что С.А. Федотов и в ОМОНе такой был. Типичный эпизод от Ксении:
– У него температура. А смотрю, в коридоре уже стоит, объясняет: «Там серьезное задержание, я должен быть там».
Как-то приезжает под впечатлением: «Семья, видел, плохо живет. Может, есть какая-то одежда?» Собираем одежду, везем.
С 2014 года больше стал в храм ходить. Делился мыслями: «Буду держать пост, тяжело. Не знаю, выдержу или нет». Но выдерживал!
И потом стал постоянно поститься. Исповедовался и причащался. Если знал, что какой-то праздник, то менялся дежурствами на работе, стоял службы. Стал ездить в Русаново. Что мог, все для храма делал.
Стаса к вере привел Евгений, действующий сотрудник. Он сейчас тренирует детей, хочет, чтобы при храме дети занимались. Евгений связался со мной, сказал, что будет группа детей 6 – 12 лет, они будут проводить соревнования в память о Стасе.
Помню и такую историю. Звонит: «Ты дома?» – «Нет, иду». – «Я хочу, чтобы ты пришла домой». И когда я пришла домой, то перед Рождеством из Луганска он позвонил друзьям, а они купили большой букет цветов. Положили туда открытку, которую он сказал, и мне принесли эти цветы. «Для меня это такой важный праздник, и я хочу, чтобы и для тебя он».
Ребята до сих пор пишут: «Горд за Стаса!»; «Я не сомневался в его решении»… Все знали, что он пойдет воевать.
А какие письма от него сохранились! Не было такого дня, когда бы он не написал мне и маме.
К вечности
– А где похоронили?
– Похоронили мы его в Иванцеве 16 марта.
– Ксения, нет ли ощущения, что что-то осталось несделанным, незаконченным?
– Он все сделал. Нам остается только гордиться, молиться. О. Антоний рассказывал, что, еще работая в органах, Стас шел через нашу барахолку. Мужчина продавал икону Смоленской Божией Матери. Икону Федотов купил, принес домой, а потом повез ее в храм. О. Антоний говорит: «В новом храме эту икону разместим вместе с табличкой «Пожертвовал воин Анастасий». Икона старинная.
– Как вспоминаете совместную жизнь?
– Мы жили очень хорошо. Очень любил и меня, и людей. Помню, полоса какая-то на теле. Объясняет: «Задерживали, зацепился за забор». А потом оказалось, что на него было нападение, и это – след от ножевого ранения.
Не пил, не курил, был верующим человеком, любил своих близких, берег их и погиб, спасая товарищей.
Говорят мне иногда: ну, вот молился каждый день, а погиб. Где Бог был?
Отвечаю: «Бог с ним был и сейчас находится с ним. Погиб мгновенно, не мучился, принял смерть достойно за други своя».
Отвечаю: «А вы вечны? Тоже придет время умирать… И я хочу умереть, как герой, если так суждено».
А. КАНАВЩИКОВ