Неизвестные и малоизвестные факты и документы
Ретушь старых фотографий… Часто ли мы видим не то, что было, а то, что дорисовано? Насколько это важно и серьезно?
В качестве иллюстрации серьезности темы представляет интерес статья доцента кафедры исследования документов, кандидата юридических наук Р.В. Бондаренко, старшего преподавателя кафедры исследования документов Московского университета МВД России им. В.Я. Кикотя Е.Г. Гулиной «Габитоскопия в истории портрета». Статья опубликована в журнале «Энцикло-педия судебной экспертизы»:
«Научные основы использования признаков внешности человека для раскрытия и расследования преступлений заложил французский криминалист А. Бертильон в 70-е годы XIX века. Он предложил систему описания примет преступников в регистрационных целях, при которой каждый элемент внешности получал точное определение и обозначение. Постепенно, с развитием достижений анатомии, антропологии, психологии, физиологии, морфологии, судебной медицины и других наук, а также с учетом следственной, оперативно-розыскной и экспертной практики, в криминалистике сформировалось учение о внешности человека – «габитоскопия», название которой было введено в криминалистический обиход в 1973 году.
Габитоскопия (от лат. habitus внешний облик человека, его конституция, телосложение и греч. skopeo рассматривать) или габитология – раздел криминалистики, изучающий элементы и признаки внешности человека, отображения внешнего его облика, используемые в розыскной и следственной практике, специальные технико-криминалистические средства и методы собирания данных о внешнем облике человека, особенности проведения криминалистической портретной экспертизы. (…)
Установление лица по чертам внешности, отображаемым на фотоснимках, осуществляется путем проведения судебно-портретной экспертизы. В зависимости от мероприятий, проведенных в целях установления личности, и их результатов определяются дальнейшие действия по использованию полученных выводов. При этом качество информации о признаках внешности, ее тщательный анализ, выбор необходимых технико-криминалистических средств и тактических приемов имеют решающее значение для успешного установления личности преступников и иных лиц.
Специалисты в области судебно-портретной экспертизы не только помогают следственным органам в раскрытии и расследовании преступлений, в розыске без вести пропавших, но и оказывают благородную помощь при установлении портретных данных лиц – героев и Гражданской, и Великой Отечественной войн, а также по запросу родственников и простых граждан.
Ниже описан случай из практики одного из авторов статьи, работавшего долгое время в Научно-техническом отделе ГУВД г. Москвы, в народе известном, как «Петровка, 38».
В редакцию одной из московских газет ветераном Великой Отечественной войны была передана неизвестная фотокарточка Александра Матросова, на которой запечатлен момент вручения Саше комсомольского билета. Корреспонденты засомневались в подлинности изображения: уж очень этот солдат не был похож на портрет известного героя.
Для проведения достоверного исследования в качестве сравнительного материала в лабораторию исследования документов была представлена известная многим со школьной скамьи фотокарточка героя Великой Отечественной войны Саши Матросова из комсомольского билета.
Два изображения, два лица и такие разные смотрели на экспертов. Одно – серьезное, мужественное, и суровое, с резкими чертами лица героя войны, закрывшего собой огонь вражеского дзота и спасшего своих товарищей, другое – спокойное, торжественное, но еще пока неизвестного военнослужащего.
Что было известно?
«…Все началось на рассвете 23 февраля 1942 г. Шел бой за деревню Чернушки. Несмотря на сопротивление фашистов, атакующие шаг за шагом, приближались к деревне. До деревни оставалось несколько сот метров. Но тут дал о себе знать тщательно замаскированный трехамбразурный дзот фашистов, который прикрывал подступы к деревне. Наступление приостановилось. Командир отдал приказ трем автоматчикам подползти к дзоту и забросать его гранатами. Автоматчики, плотно прижавшись к земле, по-пластунски поползли на мерцающий огонек пулемета. Один из них ткнулся лицом в снег и застыл на месте. Вскоре и второй был изрешечен пулеметной очередью. Не достиг цели и третий боец.
Следующим был Саша. Он выбрался из окопа и, бороздя рыхлый снег, по-пластунски пополз там, где стоял густой заснеженный кустарник. По Саше не-прерывно бил пулемет. Когда до дзота стало совсем близко, Матросов приподнялся на локте, размахнувшись швырнул одну за другой две «лимонки» в амбразуру и вновь приник к земле. Раздались два взрыва. Пулемет умолк. Матросов вскочил, кинулся к дзоту, вслед за ним с криком «Ура» поднялись в атаку его однополчане. Но в эту минуту вражеский пулемет снова заработал. Он был уже совсем близко от дзота, в недосягаемом для фашистских пуль пространстве. Саша снова навел автомат на огрызающуюся смертельным огнем амбразуру и нажал спусковой крючок. Выстрелов не последовало. Автоматный диск был пуст. А враг все строчил и строчил из пулемета, прижимая пехоту к земле.
Однополчане, затаив дыхание, напряженно следили за каждым движением Матросова. И вдруг они увидели: Саша встал в полный рост, вскинул над головой автомат и бросился на амбразуру. Пулемет умолк…
Потрясенные мужественным поступком своего товарища, бойцы в едином порыве бросились в атаку. Через несколько минут вражеская оборона в Чернушках была разгромлена». (Отрывки из книги «Бессмертное племя Матросовцев 1941-1945 гг.».)
Две фотокарточки, два изображения лежали перед экспертами. С помощью различных методов исследования, шаг за шагом раскрывалась тайна двух изображений. Вот на известной фотокарточке из комсомольского билета обнаружена ретушь – искусственная подрисовка черт внешности на негативе, благодаря которой изменились прическа, форма носа, подкрашены ресницы и брови и лицо приобрело мужественное, суровое и героическое выражение. Убирается ретушь, идет дальнейшее исследование: овал лица, лоб, нос, губы и… черты внешности двух изображений сливаются в одно. Так вот он оказывается какой – Александр Матросов – простой, курносый деревенский парень, с открытым русским лицом, но решительным и волевым взглядом человека, всегда готового прийти на помощь. Верность Отечеству, любовь к родной земле приказали ему подняться в полный рост и пожертвовать собой в решающий миг.
Так, с помощью судебно-портретной экспертизы была заполнена еще одна страничка истории».
Хотя на эту историю с экспертизой есть мнение капитана А.А. Григорьянца, который вручал Матросову комсомольский билет. По его словам: «Я не помню фамилии фотографа, наверное, это был, скорее всего, один из курсантов-любителей. Это счастье, что сохранилась единственная фотография курсанта Матросова. Повторяю, единственная. Все другие, которые нам предлагают ав-торы статей, ложны. Саша фотографировался только на комсомольский билет. При вручении – курсантов этого призыва не фотографировали».
Прав ли Григорьянц? Теперь это уже никто не опровергнет и не подтвердит. В любом случае, это мнение находится в параллельной плоскости с фактом экспертизы.
Про Шакирьяна
Приведенная история с экспертизой важна и в том смысле, что она вполне откровенно иллюстрирует версию Насырова про башкирские корни Матросова. В одном случае очевидное опровергается, а в другом кажущееся утверждается без всяких сомнений. Увы, такова суть человеческой природы.
Так, для идентификации личности Матросова – Мухамедьянова Р.Х. Насыров выборочно использовал четыре фотографии: снимок мальчика с голубем из Ивановского детдома 1939 г., коллективный снимок жителей д. Кунакбаево 1932 г., фотографию с вручением комсомольского билета Матросову и изображение Матросова в качестве участника художественной самодеятельности в Ивановском детском доме. Все те, кого опрашивал Насыров, на этих фотографиях в качестве Матросова узнавали Мухамедьянова. В то же время в экспертном заключении Всесоюзного научно-исследовательского института Министерства юстиции СССР было сказано, что по «репродукциям очень плохого качества» не просматриваются необходимые для сравнительного исследования признаки лица (форма глаз, ушей, рта, носа), поэтому «можно сделать лишь вероятный вывод» о том, что на этих фотографиях изображен один и тот же человек».
Вроде бы все ясно и понятно. Однако никаких выводов для себя Насыров из узнанного материала не сделал. Превращение Матросова в Мухамедьянова шло ударными темпами. При этом многое даже очевидное просто не принималось в расчет. В очерке Н.А. Дубовик, А.В. Кобзева, С.А. Прокопенко отмечается: «…согласно воспоминаниям однокашников по Ивановскому детдому, в частности, того же Хасанова, Матросов ни разу не обмолвился ни словом по-башкирски. Да и вряд ли, если бы он был башкиром, к девяти годам настолько хорошо освоил русский язык, что говорил на нем без акцента. (…)
Известно, что Матросов был осужден за нарушение паспортного режима, в то время как Мухамедьянов, по воспоминаниям его односельчан, воровал чуть ли не с пеленок, чем и жил. Не совпадают и внешний вид Матросова и Мухамедьянова. Для идентификации Матросова как Мухамедьянова использовались сильно отретушированные изображения, основой которых послужила фотография из уголовного дела 1940 года».
Подготовил А. КАНАВЩИКОВ