Неизвестные и малоизвестные факты и документы
А сегодня начинаем разговор о теме судимостей А.М. Матросова. Конечно, у авторов вроде
А. Бикчентаева все ясно. Там Матросов откровенный браток с блатными повадками, Сашка Матрос, прекрасно дерущийся и побеждающий даже некоего Атамана, вооруженного ножом.
Криминальный экшн Бикчентаева «Орел умирает на лету» начинается именно с драки с Атаманом. А потом: «Саша взвалил на спину отчаянно сопротивлявшегося Атамана и решительно двинулся в сторону речной пристани, уже разбуженной трамвайными звонками и судовыми гудками».
Матросов несет связанного Атамана на своих плечах (!) прямиком до отделения милиции, где его и сдает стражам порядка: «Вот за этим углом пекарня, – шептал Саша подгоняя себя. – За тем – аптека. Еще остается два квартала, а там, смотришь, и отделение милиции».
Кто-кто, а он знал наперечет все отделения, какие только были вокруг пристани. (…)
– Сколько работаю в органах, такое вижу впервые, – докладывал дежурный начальнику отделения.
– Сперва даже глазам своим не поверил.
– Ну, что произошло? – спросил начальник, смахивая сон. – Ничего пока не понимаю.
– Разрешите повторить? Смотрю и своим глазам не верю… Атаман собственной персоной на спине Матроса приехал! Точно купец какой…
– Атаман? Это да! А вот еще Матрос, говоришь? Что-то не припомню такого.
– На той неделе ему было приказано в течение двадцати четырех часов оставить пределы города. Но он, как видно, не выполнил наше распоряжение. Но в крупных делах как будто участия не принимал.
– Так-так… Задержи-ка и его. Придумай что-нибудь… Не без причины же он притащил к нам Атамана. Может, в нем пробудилось желание покончить с улицей?.. Надо воспользоваться тем обстоятельством, что человек сам постучался в наши двери, – добавил начальник наставительно».
Анвер Бикчентаев – хороший писатель. Но писал он, как бы это помягче сказать, в формате журнала «Советская милиция». Бойко, ярко, иногда очень убедительно, но все-таки всего лишь «по мотивам». Там есть лишь образ Матросова и не всегда верный образ.
Как же формировался миф об уркагане Матросове? Обычно эту историю начинают с осени 1934 года. Тогда Матросова перевели в детский дом № 25 имени Н.К. Крупской. Там он пошел в первый класс и впервые сел за школьную парту. Воспитатель Анфиса Владимировна Миникаева вспомнала:
«Придет в группу, смотрю, штаны лоснятся, непоседа был. Саше было скучно. Он всегда придумывал какую-то придумку. Сидеть на месте долго не мог. И поэтому спальня могла оказаться футбольным полем. Ребятам – радость, а нам… и еще – за маленьких заступался».
Обыкновенный ребенок. Активный, подвижный, как и полагается быть детям. Никаких криминальных наклонностей, никакого асоциального поведения. И вдруг…
Нина Дубовик пишет: «Здесь Саша начал осваивать балалайку и гитару.
Конец августа 1935 года. В детском доме заканчивался ремонт.
Саша с ребятами забрались на крышу. И по свежей серебристой краске, на самом верхнем пилоне, сверху вниз Саша написал черной краской и заглавными буквами: МАТРОСОВ, а на другом пилоне красовалась надпись: БАЕВ.
В семидесятые годы прошлого столетия надписи на пилонах закрасили во время проведения ремонта крыши.
Эту историю поведал бывший детдомовец Нурмухамет Валиевич Динмухаметов».
Казалось бы, что здесь чрезвычайного? Мальчишки всегда лазают по деревьям, по крышам и стройкам. Для этого детдомовцем быть не нужно. Это совершенно нормально и ненормально, если было бы иначе.
Дело вполне можно было не раздувать. Однако руководство детдома по каким-то одним им видимым причинам решило отыграться на подростках по полной. Может, что-то произошло неизвестное широкой публике, а может, сыграло свою роль совместное Постановление ЦИК и Сов-наркома СССР от 7 апреля 1935 г. № 3/598 «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», которое предусматривало применение всех мер наказания (вплоть до смертной казни) за совершение краж, причинение насилия, телесных повреждений, увечий, убийство или попытку убийства с 12-летнего возраста.
Эту версию, что чиновники просто решили прогнуться перед вышестоящими начальниками, считает убедительной Н.А. Шкарлат: «Директор детдома решил, что такой вызывающий поступок прощать нельзя, и он стал настойчиво требовать суда над ребятами «за кражу черной краски».
Комиссия по делам о несовершеннолетних долго не соглашалась с доводами директора, против был и педагогический коллектив детдома, да и официальных изменений в статьи Уголовного кодекса РСФСР еще внесено не было (это случится только 25 ноября 1935 г.). Но директор детдома настаивал на своем, и ребят осудили по статье 162 УК РСФСР от 1926 г. «Тайное похищение чужого имущества (кража)». За кражу краски в незначительных размерах (до 15 рублей), да еще в пределах своего детдома, Уголовный кодекс предусматривал дисциплинарное наказание, установленное Народным Комиссариатом Труда, но директор убежденно доказывал, что это было не в первый раз, да еще и в сговоре. На суде перепуганные ребята, тупо опустив головы, молча слушали и не оправдывались. Народный суд все же учел их малолетство и определил пятерым воспитанникам принудительные работы на срок до трех месяцев.
Матросову было 11 лет, но другие ребята, участвовавшие в этой шалости, были старше, а Саша считался заводилой и организатором этого проступка. Дети были изолированы в своем же детдоме и не учились в школе до середины октября. Тогда Комиссия по делам о несовершеннолетних приняла решение о переводе их в другой детский дом».
Так пятеро воспитанников, причастных к «краже черной краски» попали в Ивановский детский дом. От этой темной истории и ведут свое начало разговоры о воровской натуре Матросова. Хотя точнее говорить о воспитательных перегибах работы детского дома № 25 г. Мелекесса.
Николай Шкарлат уточняет: «В 20 км от Ульяновска в селе Ивановка, в бывшем имении князя Оболенского, в апреле 1919 г. по решению Симбирского Губисполкома была открыта детская трудовая воспитательная коммуна для детей-сирот. 7 мая 1933 г. Президиум Ульяновского Горсовета на своем заседании рассмотрел вопрос «Об открытии детского дома им. Красной Армии для детей-сирот красных командиров и реорганизации Ивановской трудкоммуны». Но трудновоспитуемых подростков и малолетних нарушителей в области было много, и Комиссия по делам о несовершеннолетних уже в 1935 г. ходатайствовала о создании в Ивановке детского дома трудового воспитания (это случилось в начале 1936 г.).
До Ульяновска (около 90 км) на поезде детей сопровождала воспитательница Анфиса Владимировна. (…)
Ивановский детский дом для трудновоспитуемых (с 1936 г. до 1941 г. – детский дом № 12 с особым режимом, что означало привлечение детей к труду) находился в живописном месте. Совсем недалеко проходила железная дорога, и ребята постоянно слышали гудки паровозов на станции Охотничья, что была в 2 км от бывшего имения, и стук колес вагонов проходящих поездов. Детский дом имел 220 га земли для выращивания различных овощей, картофеля и зерна и свое подсобное хозяйство: 10 лошадей, 6 волов, 16 дойных коров, 50 свиней, овец, кур и 40 улей с пчелами. Все это хозяйство в основном обрабатывалось и обслуживалось при непосредственном участии воспитанников.
Прибывших в октябре 1935 г. ребят из Мелекесса распределили по группам, Саша Матросов попал в группу Павла Петровича Резина, в ней было 16 человек, и их отряд носил имя «Чапаев». Наконец-то он смог продолжить учебу во втором классе. Здесь воспитанники не только учились, но и сами вели большое подсобное хозяйство – пахали, сеяли, убирали урожай, работали в саду, на ферме, в мастерских и огороде. Каждый день ребята с раннего утра до отбоя были загружены учебой и работой. Занятия – до 17 часов, работа – три часа, самодеятельность и кружки – до позднего вечера».
К теме того, каким был Матросов в период пребывания в Ивановке, будем еще обращаться неоднократно. Не будет в этих воспоминаниях лишь одного: подтверждений якобы криминального существа будущего Героя. Матросов имел все черты прирожденного лидера, любил жить напористо, ярко, но уркаганская линия доказанными фактами не подтверждается.
Байка об уркагане
Даже если вести речь о побегах (или оставлениях детдома), то с 1935 года до 1940-го было их всего два. Вот справка старшего инспектора Центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей Управления МВД РФ по Ульяновской области Р.Х. Алеевой:
«Согласно записям в журнале движения беспризорных Ульяновского детского приемника НКВД за 1937 и 1940 года несовершеннолетний Матросов Александр Матвеевич содержался в данном учреждении в периоды с 30 января 1937 года по 7-10 февраля 1937 года, и с 20 января 1940 года по 21 января 1940 года и был направлен в Ивановский детский дом. В другие периоды с 1935 г. по 1940 г. Матросов А. М. в детском приемнике не содержался».
Директор Ивановского детдома Пётр Иосифович Макаренко (не Антон Семёнович Макаренко, а его однофамилец, уточнение необходимо, так как некоторые пишущие и тут находят повод для иронии, типа, даже воспитывал Матросова «тот самый Макаренко») вспоминал:
«…Хочется ответить на один довольно неприятный вопрос, который мне часто задают:
– Правда, что Матросов был вор и забулдыга?
Отвечаю: неправда, и еще раз неправда! За все годы жизни в детдоме он ни разу не был замечен в воровстве. Наоборот, он сам боролся с воровством.
– Побеги? Да, были! И то, собственно, не побеги, а самовольные отлучки на один-два дня. По возвращении обязательно приходил ко мне и объяснял причину отлучки. Один раз, помню, уехал самовольно искать брата Василия. Мальчики, которых привезли к нам из Мелекесского детского дома № 25, сказали, что Сашу искал брат. Ему казалось, что на вокзале они узнают друг друга. Второй раз доехал до речного порта, чтобы узнать, с каких лет берут на пароход матросом. Со своей мечтой он не расставался».
Итак, два оставления детдома. В первый раз – поиски брата. Ничего криминального.
Почему тогда в детприемнике он находился так долго, с 30 января по 10 февраля? Да потому, что просто ждал своей очереди, пока один из двух инспекторов не вернет его в Ивановку.
И второй факт оставления детдома тоже связан не с мифическим «воровством». Матросов реально мечтал быть матросом и к своей детской мечте, как умел, шел. Известно, что когда воспитатель Резин купил и подарил Матросову настоящую матросскую фуражку, тот был по-настоящему счастлив.
Теперь, что касается других воспоминаний людей, знавших Александра в те годы. Их немало. Для начала продолжим цитирование воспоминаний Петра Макаренко:
«Я хорошо помню Сашу, темноволосого, с голубыми глазами и веселым, открытым лицом парнишку. Он был небольшого роста, но энергичный мальчик. Любил физкультуру. Друзей имел немного, но верных. Между Сашей и старшим пионервожатым Петром Петровичем Федорченко установились добрые, дружеские отношения. Любые предложения принимались Сашей, а значит, и всеми воспитанниками, потому что Сашу уважали.
Он был неутомимым и неугомонным пареньком, исключительно честным, в свободное от учебы время всегда искал полезного дела… (…)
За годы моей работы через Ивановский детский дом прошли сотни ребятишек, и запомнить всех невозможно. И все-таки в моей памяти сохранилось несколько десятков имен, среди них и Саша Матросов. (…)
Что касается Саши Матросова, то я его хорошо запомнил. Он относился к средней возрастной группе, а по своему поведению, по отношению к учебе, по серьезности не уступал старшим ребятам. Саша был активистом, избирался членом детсовета, и мне всегда с ним приходилось иметь дело».
Подготовил А. КАНАВЩИКОВ