Неизвестные и малоизвестные факты и документы
Воспитатель Саши П.П. Резин говорил: «Он был настоящим моим помощником во всем. Учился хорошо, был дисциплинированным, пользовался авторитетом у ребят. Поэтому он был организатором и старостой разных кружков.
Скажешь ему:
– Саша, пора садиться за уроки, а ребята заигрались.
Он сразу же соберет всех и сам, пока не сделает уроки, никуда не уйдет. На него во всем можно было положиться. Он не подведет. Ему доверяли и продукты, и белье, и книги, и тетради. Если пошли в поход, то продукты под его ответственностью. Получено питание на пять дней, значит, можно быть спокойным, хватит на пять дней. Себе ни кусочка сверх нормы не возьмет, но и другим не даст. Правда, у него была особенная любовь к малышам. Ради них он мог нарушить свое правило – сунуть малышу лишнюю конфетку или кусочек сахару.
Он много помогал техническим работникам детского дома: поварам, конюху, няням и даже прачке. Носил воду, колол дрова, чистил скотный двор, дежурил у малышей. Саша сам работал и других привлекал.
Матросов не только хорошо учился. Он интересовался международными и внутренним событиями. Читал газеты, журналы. Он любил упражняться по географической карте: находить страны, в которых происходили какие-то события. По глобусу совершал кругосветные путешествия. Это был любознательный мальчик.
Он без стеснения задавал вопросы обо всем, что его интересовало и чего он не понимал, часто вступал в споры.
Он был упрямым и настойчивым. К нему нужен был подход. Если он заупрямится, то тут никакие угрозы и приказы, никакие окрики его не проймут. Он только упрямее будет стоять на своем и сделает наперекор. Если, по его мнению, приказ или распоряжение отданы правильно, то выполнит его беспрекословно. А если он был не согласен или не понимал смысл распоряжения, то обязательно спрашивал:
– А зачем это делать? И почему это должен делать я?
Ничего не делал автоматически, бездумно.
Саша хорошо играл на гитаре, пел, танцевал. Он был физкультурник. Любил военные игры, походы.
У нас в детском доме был настольный бильярд. Саша часто говорил мне:
– Давайте, кто кого.
И очень был доволен, когда обыгрывал меня. Он говорил своим друзьям с детской гордостью:
– Я самого Павла Петровича обыграл!
Матросов любил морскую форму, бредил морем и завидовал морякам. Как-то не утерпел и обратился ко мне:
– Где мне купить матросскую бескозырку?
А сам так умоляюще смотрит на меня. Я, конечно, понял его и купил ему матросскую фуражку. Сколько было радости!
Вспоминая Сашу Матросова, я не раз думал, почему его так плохо показали в книгах. Кто пустил слух, откуда взяли писатели, что Матросов был плохим человеком, вором, что он ненавидел людей? Все это неправда!
Саша был честным мальчиком. Ясное дело, у него, как у любого человека, можно найти какие-то изъяны. Но разве они определяли его как человека, а потом как гражданина?!».
П.П. Резин зря удивлялся. С писателями как раз все понятно. Им хотелось и всегда хочется сделать сюжет покруче да текст поживее. И вообще плохих парней люди в душе любят, пока с ними лично не сталкиваются. Особенно женская половина человечества.
Удивительнее, что байка об уркагане Матросове не получает должной оценки со стороны историков. Ведь это просто-напросто ложь.
Нина Дубовик приводит очередной эпизод по воспоминаниям тех, кто помнит Матросова: «…в сельпо не оказалось муки… Оставался единственный выход – направить на мельницу ребят.
– Я вынужден послать кого-то из вас, – обратился к воспитанникам директор детдома. – Может быть, найдутся добровольцы?
Все нахмурились, молчали. И тут вышел вперед Матросов:
– Раз нужно, значит нужно. Я поеду.
По рассказам всех, кто знал Сашу в Ивановском детском доме, он никогда не сквернословил, никого не обижал, но и спуску никому не давал, если кого-то или его самого задевали несправедливо. Но, когда сам был в чем-то виноват, не юлил, не обманывал – относился к себе критически. Говорил своим друзьям Раскопову и Аристову: «Не люблю выкручиваться».
Нина Сергеевна Осипова с 1937 года в детдоме работала прачкой. У нее тоже сохранился в душе свой Саша Матросов:
«Саша был прямым и решительным. Он что думает, выскажет прямо в глаза. Озорство у него было, и все-таки он был очень уважительным и услужливым. Он любил матросскую форму. К любой сорочке приставлял матросский воротник. У него была белая сорочка в красную полоску, так и к ней он пришивал матросский воротник. Любил бескозырку. Когда у него не было краснофлотской фуражки, он носил обыкновенную, козырьком назад. Потом, когда Петр Петрович Резин купил ему настоящую матросскую бескозырку, он с ней не расставался.
Ребята избрали Сашу своим групповодом, и все его слушались. Саша водил свою группу в баню, выдавал белье, наряжал на работу, следил, чтобы все учили уроки.
Летом ребята купались в пруду. Если воспитателя не было, то за купанием следил Саша. Матросов дружил с Мишей Саулиным. Они лихо отплясывали «яблочко», гопака. Очень любил Саша играть на гитаре. Сядет, бывало, на крылечке и давай петь под гитару».
К воспоминаниям о Матросове можно относиться неоднозначно. Иногда его откровенно идеализируют, часто получается, что без него детдом бы и работать не смог и все крутилось лишь вокруг Матросова. Но это, в любом случае, живые слова живых людей.
А вот, например, книги такого знакового автора матросовской темы Андрея Ивановича Царева с их элементами художественности именно в части этой художественности проигрывают. Да, это хорошая проза. Да, многие проникались любовью к Александру Матросову по книгам Царева. Но детские читатели обыкновенно вырастают, и тогда…
Хотя бы вот это из «Возмужания» (Саратов, 1988): «Передо мной, между кудлатыми папахами ив, сверкала узкая извилистая речушка Дрема, где в детстве Саша Матросов бегал босиком по нагретому песку. А на взгорке, за стройными высокими соснами, которые вместе с друзьями сажал Саша, стоит на фоне березовой светлыни крепкое двухэтажное здание».
У местных жителей такая «художественность» вызывает лишь смех. И речки никакой у Ивановки нет, и «нагретого песка». А пассаж про сосны, которые «сажал Саша» и которые, словно сказочные, выросли по мановению волшебной палочки аж за несколько лет, с 1935 года, – классическая развесистая клюква.
Иногда сухой документ куда красноречивее и ярче, чем самые цветистые фантазии. Не всегда формулировка «хороший писатель» – это комплимент. Потому что о реальном человеке всегда лучше читать даже скучную правду, чем красивые выдумки. И в этих вопросах гораздо лучше быть просто дотошным краеведом, чем «хорошим писателем».
Старался всем помочь
Пелагая Кузьминична Коженкова с 1930 года – повар, она рассказывала:
«Матросова я помню хорошо. Маленький, шустрый мальчуган с круглым смуглым лицом. Был большим шутником. Бывало, прибежит на кухню:
– Тетя Поля, щи кипят, а каша пригорела!
А я ему:
– Да что ты, Сашок, не кипят еще щи, и каша вроде бы не пригорела…
А он, озорник, расхохочется и опять ко мне:
– А ребята есть хотят…
– Ну, а мне какое дело? – шутя отвечаю ему.
А то еще прибежит и трогательно так обращается:
– Тетя Поля, Кукла (лошадь – А. К.) плачет.
– А ты ее утешь, – отвечаю ему.
– Она гостинца просит.
Что тут поделать. Дам ему кусочек хлеба или сахару, он, весь сияя от радости, помчится на конюшню угощать свою Куклу.
Он был добрым и душевным. Как такого забыть!
Любил работать на кухне. И работу выполнял охотно и добросовестно».
С 1936 года Клавдия Фёдоровна Фё-дорова работала няней в детдоме. Вот ее воспоминания:
«Матросов умел быть как строгим, так и добрым. Глядишь, он по всей строгости отчитывает какого-нибудь паренька, а другому, что греха таить, и взбучку даст за какую-нибудь провинность. Не терпел обманщиков, лодырей, нерях. Как-то один воспитанник стащил у нескольких ребят одежду и сбежал. Так он его догнал в Анненкове и так отчитал, что тот плакал до прихода в детдом.
Когда он был чем-то недоволен или озабочен, то ходил насупившись и на вид казался суровым.
И все-таки душа у него была добрая, отходчивая. Особенно жалел младшеньких, тех, кто послабее. В драку норовил вступать с теми, кто был вроде бы посильнее его.
Когда у него было хорошее настроение, он был веселым, любил пошутить, поиграть, попеть.
Я хорошо его запомнила. Он мне, как ночной няне, много помогал. Один раз, это было летом, два новеньких воспитанника – Денисов и Фадеев – совершили побег. У нас тогда на несколько зданий полагалась только одна ночная няня. Пока я была в другом здании, Денисов и Фадеев собрались – и ходу. Прихожу, а их нет. Что делать? Подымаю Сашу, Карла Кембеля, Костю Семенова и Кузьму Романова.
– Побег, – говорю им.
– Не волнуйтесь, мы их и из-под земли достанем, – отвечает Саша.
Я хотела бежать к директору, а Кембель меня остановил:
– Не надо поднимать шум, зачем беспокоить Петра Осиповича, мы сами все сделаем.
И, знаете, я их послушалась. Они в один миг оделись – и на станцию.
Жду. Проходит полчаса, сорок минут, час – не возвращаются мои ребятушки… Я хожу сама не своя. Побежала к директору. Он во дворе детдома жил.
Выхожу на улицу, начинает светать. В предутренней тишине слышу голоса, прислушиваюсь. Они. Через минуту гляжу, выходят из-под горы. Беглецы идут в середине, как арестанты под стражей, недовольно огрызаются.
– Уже были в тамбуре, субчики! – с возмущением сообщил Матросов.
Другой раз случилась еще бóльшая беда.
Малыши-несмышленыши нашли под забором белену и наелись. Не успели прийти домой, как их начало сильно бить. Они стали как пьяные. Медсестре и мне с ними никак было не справиться. Спасибо, Саша вызвался помочь. Он держал ребятишек, а мы отпаивали их молоком. А потом Саша, чтобы вызвать у детей рвоту, затискивал им в рот палец. Так с его помощью мы отходили наших малышей.
Как же после этого мне забыть его!
А как он любил голубей! Бывало, заберется на крышу амбара с длинным шестом и начнет гонять их. Голуби взовьются высоко-высоко, тогда Саша посвистит им – голуби стайкой спускаются, и прямо ему на плечи, на руки садятся, воркуют.
А Саша весь сияет от удовольствия!».
Подготовил А. КАНАВЩИКОВ