Неизвестные и малоизвестные факты и документы
Про башкирского татарина
Наконец, нельзя обойти вниманием самую агрессивную и одиозную, кунакбаевскую, версию. По ней никакого Матросова не было вообще. Был Шакиржан Юнусович Мухамметжанов. Башкирский татарин, который родился в д. Кунакбаево Тамьян-Катайского кантона БАССР, ныне Учалинского р-на Республики Башкортостан.
Цитата по статье Фарита Батыргареева: «После смерти его матери отец женился повторно, и Шакиржан ребенком ушел из дома, стал беспризорником. Шакиржан воспитывался в Мелекесском, Ивановском детдомах Ульяновской области (1934-1935). После окончания в Ивановском детдоме семилетней школы работал на вагоноремонтном заводе в Куйбышеве, но с завода сбежал. Осенью 1940 года оказался в Саратове, где был задержан и осужден за нарушение паспортного режима на два года лишения свободы и в октябре 1940 года направлен в Уфимскую детскую трудовую колонию. В детских колониях называл себя Шуриком Матросовым – так же, как в родном ауле, бывая в нем в 1939-1940 годах».
В целом эта версия характеризуется крайней предвзятостью и попыткой любой ценой доказать, что уроженец Кунакбаево Мухамметжанов (Мухамедьянов) и есть тот самый Матросов. Обилие белых ниток там настолько вопиющее, что характерно название статьи 2011 года Евгения Костицына в «МК в Башкортостане» – «Мародеры истории». Немного выдержек из той статьи, чтобы понимать о чем речь:
«Утверждается, что Шакирьян – человек с криминальными наклонностями, который еще в детстве промышлял воровством. К тому же сын распутного деревенского «выпивохи», регулярно менявшего жен. Неприглядную, однако, биографию и родню подобрали лже-Александру Матросову.
Инициаторами версии о том, что Матросов вовсе не Матросов, выступили башкирский журналист Рауф Насыров и историк Алим Зарипов, оба родом из Учалинского района, где якобы и родился настоящий герой. Чем руководствовались исследователи, придумывая новую биографию советскому солдату, – конъюнктурой перестроечных разоблачений? Желанием прославить свою малую родину? Необходимостью появления новых национальных героев?
Постепенно ничем не подкрепленная версия о вороватом сыне кунакбаевского пьянчуги стала навязываться всей стране. И получается, что Саша всегда в бою: при жизни с фашистами, а после – с конъюнктурщиками.
Как бы то ни было, но даже теперь, когда не осталось свидетелей подвига Александра Матросова, опровергнуть идеологические домыслы несложно. Потому что с фактами и документами
у переписчиков истории плохо. Вместо них – предположения. И размытые фотографии малолетнего ребенка из башкирской деревни, который, впоследствии яко-бы и совершил подвиг. Фото обнаружил журналист Рауф Насыров.
– Ссылки на кажущееся кому-то внешнее сходство Александра Матросова с мальчиком из башкирской глубинки на старых, нечетких снимках начала тридцатых годов, несостоятельны, – уверен адвокат Евгений Кареев.
А ссылки на то, что в архивах Днепропетровской области, откуда родом Саша, нет документов на имя Александра Матросова, безосновательны. Через эту область дважды прошел огненный смерч войны. Более двух лет она была оккупирована врагом, который оставил после себя выжженную пустыню, казнил и угнал в фашистское рабство 250 тысяч советских граждан, уничтожил более 100 тысяч жилых и нежилых строений. Ждать, что фашисты могли оставить после себя аккуратно сложенные стопочкой документы, по меньшей мере, наивно.
Впрочем, историк Алим Зарипов, один из главных инициаторов ревизии биографии и подвига Матросова, в своих воспоминаниях проговорился, что научные сотрудники Днепропетровского областного музея и областного архива еще в марте 1984-го сообщили ему, что до войны в Днепропетровске жила семья Матросовых. И у них был сын. В то время рождение ребенка фиксировалось в церкви. Церковь была деревянная. В годы войны она сгорела. Сгорели и все книги, куда были занесены новорожденные. А значит, и справка из Днепропетровского ЗАГСа, что в 1924 году не имелось записей о рождении Александра Матросова, была взята, чтобы ввести неискушенных людей в заблуждение.
При этом «историки» как-то невнятно сообщают, что в и башкирских архивах о Шакирьяне Мухамедьянове практически ничего не нашли. А войны и вражеской оккупации в Башкирии, слава Богу, не было.
Алим Зарипов, в качестве доказательства существования Шакирьяна Мухамедьянова, называет и собственные, с лупой (!) в руках, антропологические «изыскания» внешности Матросова по его фотографии. Стыдно и очень неловко читать подобные вещи. Нехорошие ассоциации, однако, всплывают в памяти…».
Можно процитировать и самого Зарипова в качестве иллюстрации научности его изысканий: «Показывают на фото и спрашивают: «Это лицо все-таки – славянское или башкирское?». Всматриваемся в снимок. Достали лупу в кабинете физики, через лупу смотрим. Да, узкие глаза, очертание лица, сплющенный низкий нос – все признаки свидетельствуют, что обладатель этого лица вполне мог быть башкиром…».
Такая вот, прости Господи, история…
Кунакбаевцы, даже когда им говорили очевидные вещи, слышали лишь себя. Так, эксперты НИИ Министерства юстиции СССР, сопоставив известные фотографии Александра Матросова и фото Шакиржана пришли к выводу, что на всех четырех снимках «…вероятно, изображено одно лицо». Обратите внимание на слово «вероятно»! Экспертиза министерства версию про Мухамедьянова не поддержала. Два парня были похожи, но не более того.
Однако, когда тему экспертизы поднимает Зарипов, то получается следующее: «В Москву, на экспертизу на высшем уровне, были отправлены 3 фотографии. 2 из них принадлежали мальчику Шакирьяну Мухамедьянову из дер. Кунакбаево Учалинского района РБ и одна – из комсомольского билета Героя Советского Союза Александра Матросова. Вывод экспертов: все три фотографии принадлежат одному и тому же лицу. Таким образом была поставлена окончательная точка в споре, является ли Ал. Матросов сыном башкирского народа или это русский из г. Днепропетровска».
Слово «вероятно» даже не упоминается! Вместо четырех фотографий уже оказывается три. Вместо сравнения всех известных фото Матросова пытаются сравнивать только фото Шакиржана (Шакирьяна) с отретушированной фотографией Матросова из комсомольского билета. А министерство юстиции с легкостью необыкновенной у Батыргареева называется министерством внутренних дел!
И такая густая профанация встречается постоянно. Например, Шакирьян родился в 1923 году, и Зарипов с Насыровым из кожи вон лезут, чтобы перенести год его рождения на 1924-й. Даже датой гибели Матросова почему-то у Зарипова значится 28 февраля: «…скончался Матросов-Мухамедьянов не 23 февраля 1943 г., в День рождения Красной Армии, а 28 февраля». И слово-то какое для подвига нашел: «скончался».
Почему же при всех подобных ляпах и нелепостях кунакбаевская версия стала такой распространенной? Чтобы это понять, нужно вспомнить время, когда она пошла в ход.
Благо общественное сознание к исходу ХХ столетия вполне было подготовлено всей той глумливой вакханалией 90-х годов, когда целенаправленно из сердец на-родных вытравливались имена Космодемьянской и Гастелло, панфиловцев и молодгвардейцев Краснодона… Когда шло целенаправленное выбивание фундамента из-под советского имперского здания.
И это не какая-то там неведомая конспирология и поиск черных кошек в темной комнате. Перед выборами 1996 года 13 известных банкиров в открытом письме сами обещали: «Оплевывание исторического пути России и ее святынь должно быть прекращено». Сам факт «оплевывания» даже под сомнение никем не ставился!
В те годы тишком-молчком на место одного мифа ставился другой, одна легенда сменялась на другую. Не истина искалась, а шли банальные игры с мифологией. Утверждение, что Александр Матвеевич Матросов, на самом деле, не Матросов, а башкирский татарин Шакирьян Мухамедьянов, только за первое десятилетие XXI века растиражировано десятками солидных периодических изданий и книг. О нем в уверенном и не допускающем сомнений тоне пишут «Парламентская газета» и «Учительская газета», журнал «История» издательского дома «Первое сентября» и многие другие.
В 2005 году председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин также высказывал все не как версию, но как доказанный факт: «Среди народов России, исповедующих ислам, сотни Героев Советского Союза, в их числе – татарин Александр Матросов».
Сразу и в одночасье вся советская историография о Матросове оказалась отброшенной в сторону и грубо растоптанной. Свидетельства сотен людей оказались забытыми. И все это лишь ради одной из многих версий? Ради торжества одного из многих мнений? И добро бы, если бы ряд исследователей только продвигали версии про башкирские корни Матросова, в конце концов, какая разница, кто он по национальности в Советской Империи, да хоть тунгусский еврей, но попутно продолжалась атака на матросовский подвиг в полном объеме!
Начинали кунакбаевцы с изучения фото Матросова с лупой, а закончили утверждением, что и подвига как такового не было. Кандидат исторических наук, доцент Сибайского института БГУ, заслуженный учитель РБ, член Союзов журналистов РФ и РБ Алим Бариевич Зарипов на полном серьезе утверждал:
«До сих пор бытует ошибочное утверждение о том, что Матросов-Мухамедьянов якобы своей грудью закрыл амбразуру вражеского дзота. Этого не было. И не могло быть. Крупнокалиберный пулемет, установленный в дзоте, сразу бы отбросил бездыханное тело героя на несколько метров вперед и продолжал бы стрелять. Наш Герой закрыл своим телом трубу дзота, откуда выходили пороховые газы. И вот когда в дзоте дышать стало нечем, фашистский пулеметчик перестал стрелять и кинулся втаскивать во внутрь дзота его тело через эту трубу. Время шло, пулемет не стрелял. Поднявшиеся в атаку красноармейцы дошли или уже обходили дзот, фашистский пулеметчик спасся бегством».
Видимо, ради этого наезда на историческую правду весь тот сыр-бор с кунакбаевской версией и затевался. По крайне мере, очень трудно предполагать, что взрослые люди так долго и убежденно могли бы верить в заведомую неправду, если бы не имели какого-то сопутствующего интереса. Это однозначно уже не краеведение. Какой бы большой лупой исследователи ни пользовались.
И все же, все же…
Другое дело, что и Днепропетровск вот просто так, волевым усилием, не отбросишь! Ведь даже если тот же П. Журба фантазировал, когда сочинял образ своего Матросова, то его фантазии имели строго документальную основу. Журбу нельзя читать, очень четко не понимая, что толчок его фантазиям дали все-таки документы. Вот это, например: «Один-одинешенек на всем свете.
А разве он виноват, что папку его убили? Бабуся говорила: в Днепропетровске на металлургическом заводе отца уважали. Лучший горновой был. Потому партия и послала его в самое трудное глухое степное село помогать крестьянам объединяться в колхозы. Куркули за это и убили отца. А через два года умерла и мать. С горя умерла, говорила бабуся. Вот и остались они вдвоем. А как много интересных сказок знала бабуся! Век бы слушал. И про гусей-лебедей, и про бабу-ягу. И про дудочку-сопилочку, что выросла на могиле матери и все пела про ее жизнь. А когда ходили смотреть на Днепрово половодье, бабуся рассказывала про его отчаянного прадеда – днепровского лоцмана, который не боялся самых бурных речных порогов и даже царских жандармов не боялся. Тогда и захотелось ему, Сашке, стать матросом, смелым и сильным, как прадед. Бежав из детдома, он первым делом обзавелся матросской тельняшкой. А когда бабуся провожала его в школу, приговаривала: «Хорошо, Сашуля, учись – человеком будешь…»
Эх, бабуся, прости-прости твоего Сашулю! Не выполнил твой завет, спознался с босяками…».
А вот вариация того же мотива из И.Т. Легостаева: «Шел 1924 год… Понемногу налаживалась жизнь в Днепропетровске – тогдашнем Екатеринославе. Матвей Матросов работал на трубопрокатном заводе, жил в захолустной рабочей слободке, на одной из окраин города, недалеко от Днепра. Здесь 5 февраля 1924 года у Матвея и его жены Марии и родился голубоглазый мальчик…
Когда мальчику исполнилось два года, он уже хорошо говорил, помогал матери, самостоятельно брал в руки веник… К четырем годам Сашка хорошо различал гудок отцовского завода… Отец хорошо знал, что сын ждет его, и старался всегда принести какой-нибудь подарок. Кусочек сахару или леденец, а то и неказистую игрушку, смастеренную собственными руками во время обеденного перерыва. Угостит, одарит сына, а потом возьмет его на руки и давай вверх подбрасывать. А Сашка, хоть дух у него и замирает, виду не подает, что ему страшновато, заливается смехом…
– А я смелый, правда, пап?..».
Этот и им подобные тексты советских авторов нельзя просто прочитывать в стилистике типа:
он – писатель, вот и пишет, что в голову придет. Дело в том, что днепропетровская версия рождения Александра Матросова – единственная, за которой стоит не просто имя того или иного автора (авторов), но за ней стоит авторитет всей судебной системы страны.
Речь об известной юридической практике: прежде чем назначить гражданину наказание, его личность должна быть установлена судом. Не бывает такого, чтобы брякнул человек «родился в Днепропетровске», а ему бы с ходу поверили и все записали с его слов.
Дословно из комментариев к ст. 265 УПК РФ: «Установление в подготовительной части судебного заседания данных о личности подсудимого направлено на то, чтобы, во-первых, суд мог убедиться в том, что в судебное заседание явился (или был доставлен) именно тот человек, в отношении которого было вынесено постановление о назначении судебного заседания, а во-вторых, чтобы было обеспечено выявление всех характеризующих личность обстоятельств, могущих повлиять на принимаемые судом решения о мере пресечения, наложении ареста на имущество, применении иных мер процессуального принуждения. (…)
Сообщенные подсудимым данные сверяются с имеющимися у суда документами и иными материалами уголовного дела. В случае обнаружения расхождений председательствующий принимает меры для уточнения данных о личности подсудимого. При отсутствии или при сомнительности документов, удостоверяющих возраст подсудимого, если он имеет значение для дела (в частности, в связи с особенностями рассмотрения дел о преступлениях несовершеннолетних), суд назначает экспертизу (п. 5 ст. 196 УПК)».
То есть, прежде чем назначить А.М. Матросову то или иное наказание, суд вынужден был удостоверить его личность. И она однозначно была установлена. Вы верите, что суд все просто записывал со слов незнакомого беспризорника?! Так не бывает.
Поэтому, когда мы говорим, что Матросов был осужден в 1940 году за нарушение паспортного режима, то нельзя уходить от вопроса идентификации его личности системой. И это момент, согласитесь, как-то по-другому заставляет смотреть на тот факт, что все советские источники дружно называют местом рождения А.М. Матросова Екатеринослав (Днепропетровск, Днепр).
Подготовил А. КАНАВЩИКОВ