Командир крейсера Всеволод Фёдорович Руднев, один из блестящих русских морских офицеров, стоял на мостике, пристально всматриваясь в зимнюю влажную мглу. И даже сквозь нее командир корабля различал границу между черным декабрьским морем и таким же черным, чуждым небом. Тридцать морских лет обучили Руднева этому искусству.
Прямо по курсу во тьме стали вырисовываться очертания острова Иодольми: это были морские ворота в бухту корейского порта Чемульпо… Наступал рассвет одного из последних дней 1903 года. Для России, для ее моряков он был последним мирным годом. В воздухе пахло надвигавшейся военной грозой.
Что-то она сулит Отечеству? И так ли уж необходимо в такое время новейшему быстроходному крейсеру отстаиваться во второстепенном иностранном порту? Да и задачи, поставленные кораблю, были какие-то второстепенные: поддерживать связь между Порт-Артуром, где базировалась эскадра, и русским посланником в Сеуле, а также собирать информацию о военных приготовлениях японцев.
Такие ли задачи в канун военных действий следовало решать крейсеру, лишь за два года до того вступившему в строй? Семитысячетонному кораблю, скорость хода которого достигала чуть ли не 25 узлов; кораблю, вооруженному 12-ю орудиями 152- и 75-миллиметрового калибра, 10-ю пушками помельче и 6-ю торпедными аппаратами. Такие ли задачи командованию надо было ставить прекрасно обученному экипажу «Варяга», который насчитывал 550 матросов, кондукторов, унтер-офицеров и 20 офицеров – превосходных специалистов военно-морского дела?!
Наверное, нет. Совсем по-другому следовало бы распорядиться русскому командованию, и тогда, вероятно, по-иному сложилась бы и судьба крейсера. Однако, как гласит, хотя и банальная, но истина, – в истории нет сослагательного наклонения: если бы да кабы… А есть только то, что происходило в действительности.
А в действительности… 5 января 1904 г. из Порт-Артура пришла в Чемульпо канонерская лодка «Кореец», которой командовал капитан 2 ранга Г.П. Беляев, и стала на якорь неподалеку от «Варяга». Никаких инструкций «Кореец» из Порт-Артура не привез. (…)
Откровенную подготовку Японии к войне, к оккупации Кореи можно было видеть в Чемульпо, как говорится, невооруженным глазом. Японцы захватили в порту телеграф, за действиями русских моряков постоянно следили японские лазутчики. В ночь на 26 января 1904 г. с рейда тайно отправился в море японский крейсер «Чиода». Он ушел с потушенными огнями, под покровом ночного тумана.
В такой обстановке «Варягу» и «Корейцу» нужно было экстренно покинуть Чемульпо и направиться в Порт-Артур для соединения с русской эскадрой. Но указание царского наместника требовало: «Ни в коем случае не уходить из Чемульпо без приказания, которое будет передано тем или иным способом». Но связи с Порт-Артуром по-прежнему не было. Тогда В.Ф. Руднев вызвал к себе командира канлодки «Кореец» Беляева и приказал ему срочно собираться в поход в Порт-Артур. Через полчаса «Кореец» вышел в море. (…)
Приблизившись к японской эскадре, «Кореец» хотел было оставить ее в стороне. Однако японские миноносцы уклонились влево, а крейсера вправо, и канонерская лодка оказалась между двумя кильватерными колоннами японских кораблей. Русским морякам было хорошо видно, как японцы приводили в боевое положение орудия и минные аппараты. Броненосный крейсер «Асама» в девять тысяч тонн водоизмещением вышел из строя, преградил дорогу русскому кораблю. Бортовые орудия направили свои стволы на «Корейца», одновременно японцы подняли сигнальные флаги.
«Вернитесь обратно в порт», – разобрал флажной семафор сигнальщик. (…) Вступить в бой – чистое безумие, через три минуты мы будем на дне, – таковым было общее мнение. И в самом деле, что мог противопоставить японской эскадре «Кореец»? Эта канонерская лодка вошла в строй еще в 1888 г. Ее водоизмещение составляло 1334 т., скорость хода достигала лишь 13 узлов. Вооружен «Кореец» был двумя орудиями калибра 203 мм и одним – калибром 152 мм. Имела канлодка еще несколько сравнительно малокалиберных пушек. Экипаж состоял из 11 офицеров и 168 матросов.
Памятуя указание Руднева не ввязываться в бой, Беляев дал команду лечь на обратный курс. Через несколько минут, развернувшись, «Кореец» полным ходом направился обратно, в Чемульпо.
Вслед за русской канонерской лодкой на рейд корейского порта вошли 4 японских миноносца и окружили русские корабли. Через некоторое время японцы, попирая нормы международного права, высадили на берег нейтральной страны (а таковой тогда была Корея) свой десант, состоявший из 3 тысяч человек. Утром 27 января 1904 г. японские корабли покинули рейд. Перед уходом командующий японской эскадрой контр-адмирал С. Уриу передал на «Варяг» ультиматум, требуя, под угрозой открытия огня, немедленного выхода русского крейсера и канлодки из порта. (…)
В то же январское утро командиры стоявших в порту английского крейсера «Талбот», французского крейсера «Паскаль», итальянского крейсера «Эльба» и американской канонерской лодки «Виксбург» собрались на борту английского корабля. По их приглашению на «Талбот» прибыл и командир «Варяга». На этом международном военно-морском со-вете командиры кораблей подписали протест против действий Уриу и японской эскадры. (…)
В 11 ч. 20 мин. «Варяг» снялся с якоря и направился к выходу с рейда. В одном кабельтове за крейсером шел «Кореец». Палубы стоявших в бухте иностранных кораблей были заполнены их экипажами. Офицеры и матросы стояли в строю вдоль бортов и восторженным «ура!» приветствовали русских моряков, шедших на верную смерть. (…)
На выходе с рейда «Варяг» и «Кореец» обнаружили японскую эскадру. Она шла – один броненосный крейсер, пять крейсеров и восемь миноносцев – наперерез двум русским кораблям. Контр-адмирал С. Уриу, чей флаг развевался на крейсере «Нанива», поднял сигнал, предлагавший русским сдаться в плен. Руднев не ответил. Он, его моряки шли в бой, защищая честь русского флага. И, хотя японцы имели семикратное превосходство в кораблях и пятикратное – в количестве орудий, на «Варяге» и «Корейце» никто и не помышлял о сдаче в плен.
В 11 ч. 45 мин. с дистанции 45-50 кабельтовых крейсер «Асама» произвел выстрел из орудия главного калибра. Вслед за ними открыли огонь и другие корабли японской эскадры. (…)
Темп стрельбы с обеих сторон непрерывно возрастал. Море «Варяга» бурлило от разрывов снарядов. Вскоре в крейсер один за другим попало несколько снарядов. Осколки их, с воем и свистом рассекая воздух, ударялись в борта, палубу, в надстройки. Один снаряд угодил в верхний мостик, разрушил дальномерный пост и вызвал пожар в штурманской рубке. Другой снаряд японцев, разорвавшись возле третьего орудия, поразил почти всех его комендоров. Но оставшиеся в живых артиллеристы, несмотря на тяжелые ранения, продолжали вести огонь.
Все комендоры «Варяга», помня наказ Руднева, действовали мужественно и умело. От меткого огня русских артиллеристов (а его, поддерживая «Варяг», вели и моряки «Корейца») загорелся крейсер «Чиода». Пылая от носа до кормы, он начал поспешно уходить, укрываться за другие корабли. Точными попаданиями артиллеристы «Варяга» разрушили кормовой мостик «Асамы», вывели из строя его кормовую башню, вызвали на нем пожар.
– Перенести огонь на «На-ниву!» – приказал Руднев. И через несколько минут этот японский флагманский крейсер, охваченный пламенем, тоже вслед за «Чиодой» стал отходить. Тут же несколькими меткими залпами был потоплен, быстро уйдя на дно, вышедший в торпедную атаку миноносец японцев. (…)
На «Варяге» было выведено из строя более половины орудий, отказало рулевое управление, через пробоины ниже ватерлинии внутрь корабля хлынула вода. Крейсер накренился на левый борт, что мешало вести огонь исправным орудиям.
Однако и в этой обстановке все моряки действовали самоотверженно, храбро и умело. Раненный в спину рулевой Г.П. Снегирев, истекая кровью, до конца боя продолжал стоять у штурвала. Ординарец командира крейсера Т.П. Чибисов, раненный в обе руки, не пошел в лазарет, заявив, что пока жив, ни на минуту не оставит своего командира. Получивший несколько ранений машинист С.Д. Крылов подавал снаряды из порохового погреба до тех пор, пока не потерял сознание…
В какой-то миг сражения среди команды пронесся слух, что командир крейсера убит. Тогда Руднев, которому об этом слухе сказал сигнальщик, как был, без фуражки, в залитом кровью мундире, выбежал на мостик и крикнул в мегафон:
– Братцы, я жив! Целься верней! (…)
Японцам, несмотря на огромное численное превосходство над русскими кораблями, не удалось ни потопить их, ни тем более захватить. Капитан 1 ранга Руднев имел все основания доложить командованию, что «суда вверенного мне отряда с достоинством поддержали честь Российского флага, исчерпали все средства к прорыву, не дали возможности японцам одержать победу, нанесли много убытков неприятелю и спасли оставшуюся команду».
Осмотр кораблей на рейде показал, что все возможности вести бой и дальше исчерпаны. И Руднев принимает решение, единодушно одобренное советом офицеров, – взорвать корабли, чтобы они не попали в руки врага. 27 января 1904 г. в 16 ч. 30 мин. была взорвана канонерская лодка «Кореец». Затем со слезами на глазах герои «Варяга» покинули свой корабль. Последним сошел с него командир крейсера, бережно неся в руках иссеченный осколками корабельный флаг. В 18 ч. 10 мин. экипаж затопил свой непобежденный крейсер. Русские моряки перешли на французский и итальянский крейсера и позже были доставлены в Россию. (…)
На Морском кладбище Влади-востока воздвигнут памятник погибшим матросам «Варяга». На нем надпись: «Пройдут века, и новые поколения русских моряков с гордостью будут носить в своих сердцах светлую память о тех, кто в грозный для Отчизны час не склонил голову перед врагом».
А.В. БОРОДИН,
ведущий редактор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, полковник, ветеран Тихоокеанского флота