Александр Кириллович Горпинченко (1956-2004), возглавлявший в 1992-1996 гг. и 2004 г. Великолукскую организацию «Союз «Чернобыль»:
«348 человек (по официальным данным военкомата) приняло участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. (…)
Я принимал участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС в 1988 году. (…)
Говорят, что радиация не пахнет. Да, не пахнет, но вкус имеет. Буквально через час пребывания в этом парке у всех во рту появился металлический привкус, начало першить в горле. Через день у всех появился кашель, который продолжался до последнего момента пребывания здесь. (…)
Первая партия отправляется в Чернобыль для замера внутреннего заражения на установке СИЧ. Система замера проста: раздеваешься, ложишься на кушетку. Вначале над легкими врач устанавливает принимающий прибор в виде диска, первичный прибор, а вторичный прибор регистрирует и суммирует полученную дозу. Затем все в той же последовательности – над органами желудка. На каждую операцию приходилось по 15 минут.
Предельная доза внутреннего заражения была до 100 нано-Кюри. Если выше, то необходимо было проводить лечение. И каково же было удивление врача, когда практически у каждого из нас было по 300 и более нано-Кюри. Во всяком случае, после этой первой партии больше людей из батальона на СИЧ не посылали. Руководство размышляло: что делать?
И быстро нашло простой выход. Дня через два собрали снова всех тех, кто был в первой партии и вторично отправили на СИЧ. Процедура была та же самая, за исключением длительности каждой операции. Теперь затрачивали на каждую не по 15, а по 5 минут. Естественно, и результат получился другой: внутренняя зараженность людей не превышала 100 наноКюри, то есть укладывалась в допустимую здесь норму.
Эти цифры с радостью и были поставлены в наши медицинские карты».
В хозяйстве Степанова
Виктор Михайлович Ефремов работал мастером на заводе «Импульс», а 15 января 1987 года в составе группы из 10 человек уже прибыл в зону, в 21-й полк химзащиты.
Вспоминает Виктор Михайлович:
«Подъем в 5 часов. Завтрак. Построение. Выдача дозиметров (каждому под роспись) и по машинам. В зону ехали затемно. До ЧАЭС – 55 км. Колючка. КПП. Там переодевались и распределялись по местам работы, какой номер помещения, что там сделать. Наш полк выполнял работы по дезактивации третьего блока.
Из механизмов – отбойные молотки, а основной инструмент – топоры, ломы, лопаты. Почти что голыми руками грызли, сбивали бетон, поднимали полы. Все, что можно было убрать без ущерба для работы третьего блока, убирали, оборудование мыли спецсредствами.
Мы выполняли самую грязную и сложную работу, а те, кто шел за нами с отделочными работами, от радиации старались держаться как можно дальше. Если бы не военные, то, думаю, что до сих пор саркофага бы не было.
Допустимая доза было 20 рентген. Набираешь 15, пишут на замену, а ты продолжаешь ездить в зону. С 1 мая допустимую дозу уменьшили до 10 рентген, начались отправки дембелей домой по две партии в неделю. Последнюю, 26-ю, ходку в зону заражения я сделал 26 апреля 1987 года, на годовщину аварии».
Надо, значит, надо
Сергей Иванович Суворов родился в 1955 году в Тверской области. Работал водителем на «Водоканале».
«Однажды вечером в июне 1987 года получил повестку прибыть на медкомиссию. Прибыл и на следующий день был отправлен в Чернобыль. Пробыл там 3,5 месяца, сделал 48 выходов на станцию. Когда работал по 3 минуты, когда по 15 минут. Из защитных средств в распоряжении имелся один-единственный респиратор.
– Какие работы приходилось делать?
– Призвали меня как водителя, но делал все, что говорило начальство. Там не разделяли, это – моя работа, это – не моя».
Досталось и гражданским
Станислав Николаевич Корешков был руководителем сервисного отдела по обслуживанию высоковольтной аппаратуры ВЗВА. Когда взорвался реактор, был создан комитет по восстановлению оборудования, и все заводы-поставщики обязывались на-править на ЧАЭС свои бригады.
Группу от ВЗВА составили заводские специалисты, и уже в июле 1986 года на место аварии отправилась первая группа из шести человек во главе с Василием Петровичем Ворониным.
«Сложность нашей работы заключалась в том, – говорит С. Н. Корешков, – что как таковых специализированных монтажных организаций на ЧАЭС не было. Все задачи по замене, отладке оборудования выполняли рядовые военные, пришедшие по военкоматовскому набору. Легче было самому все сделать, чем объяснить им, что же именно требуется».
– Сколько вы работали на станции?
– Ездили в командировки на ЧАЭС до 1990 года. Нас отправляли на 15 дней. За это время вырабатывали месячную часовую норму и возвращались.
Подготовил А. КАНАВЩИКОВ